Каждый седьмой житель планеты хоть раз в жизни испытывал депрессию, порой и не подозревая об этом. И хотя механизмы этого заболевания до конца не изучены, оно эффективно лечится
Ненавижу вставать в семь утра и вываливаться в зимнюю темень, семеня, как пингвин, за другими такими же неясными в дымке тусклых фонарей коконами в сторону метро. И в восемь вставать ненавижу, потому что все еще темно. Ненавижу утреннее метро, где толпы людей, словно волны пугающего океана. И день ненавижу с низким серым небом: не успеешь оглянуться, как он покатится к закату, и снова навалится мрак. Ненавижу беззаботных и веселых, потому что нет мне беззаботности и веселья. В театре — тоска, на вечеринке — тоска, дома — скучища. И ничто не берет: ни Хармс, ни вино, ни пломбир. Не хочу ничего! По-моему, это депрессия. «Да похоже на то», — соглашается знакомый психиатр. И добавляет: «Лечиться надо».
Каждый седьмой
Человечество все больше впадает в депрессию. По данным Всемирной организации здравоохранения, депрессия сейчас входит в пятерку самых распространенных заболеваний. Но ВОЗ прогнозирует, что с такой динамикой депрессивные расстройства через несколько лет выйдут на первое место.
Согласно западным исследованиям, каждый седьмой житель планеты хот раз в жизни впадал в депрессию. Экономические потери в связи с депрессиями только в США составляют около 50 млрд долларов. В России точной статистики нет. По разным данным, депрессия выявляется у 4-6% населения страны. Реально же эта цифра может быть вдвое, а то и втрое больше. В нашей стране до сих пор не принято обращаться к врачам по поводу апатии, плохого настроения, хронической усталости и нежелания работать. «Старик, возьми себя в руки», — увещевают друзья. Да и сам впавший в депрессию упрекает себя в слабости и безволии, зачастую загоняя себя все глубже в черную пропасть тоски.
«Многие люди думают, что депрессия — это просто плохое настроение. Даже некоторые врачи считают депрессию чем-то вроде насморка среди психических расстройств, — говорит профессор кафедры физиологии биофака МГУ Андрей Каменский. — Одно дело — буйный, давай вяжи его, другое — тихий такой, смурной, лежит, уткнувшись носом в стенку, ну и лежи себе. А это нехорошая, небезобидная болезнь. Достаточно сказать, что до 16 процентов страдающих депрессией совершают попытки самоубийства, и многие — небезуспешно».
Андрей Каменский полагает, что это очень актуальная проблема для всего мира, и для России в частности. Особенно в зимнее время. Раньше даже существовал такой термин «зимняя сумеречная депрессия». Как дневные млекопитающие, мы очень «завязаны» на светлое время суток. Мы не медведи и не можем впасть в зимнюю спячку, и нам приходится испытывать дискомфорт при коротком световом дне. Психиатры иногда выделяют еще осенние и весенние обострения. Руководитель отделения психоанализа ГНССП им. Сербского, член Парижского психоаналитического общества Павел Качалов добавляет, что обострения характерны и для предпраздничных дней, когда люди, склонные к депрессиям, чувствуют себя особенно одинокими, брошенными, оставленными наедине со своими мрачными мыслями.
Великие меланхолики
Гоголь всю жизнь страдал маниакально-депрессивным психозом. В состоянии мании был полон идей и много писал, но в какой-то момент впадал в состояние, которое никак не мог объяснить. «От чего, зачем на меня напало такое оцепенение — этого я не могу понять. Если бы вы знали, какие странные со мной происходят перевороты, как сильно все растерзано внутри меня. Боже, сколько я пережил, сколько перестрадал». Странные и страшные приступы учащались. Во время последнего он два дня стоял на коленях перед образами, затем сжег второй том «Мертвых душ» и десять дней угасал, глядя безжизненными глазами в пустоту и не говоря ни слова. Когда он умер, врачи сказали — уморил себя голодом. Тогда описания этой болезни в психиатрической литературе не было. Сегодня психиатры уверены в диагнозе и часто ссылаются на историю жизни и смерти Гоголя в своих лекциях.
Ученые утверждают, что до 80% творческих людей склонно к депрессии. Еще Аристотель писал: «Люди, блиставшие талантом в области философии, или в управлении государством, или в поэтическом творчестве, или в занятиях искусством, почему-то все были, по-видимому, меланхоликами». Среди известных меланхоликов значились Лермонтов и Пушкин, Байрон и Гейне, Бальзак и Хемингуэй, Толстой и Тургенев, Достоевский и Гашек, Зощенко и Гендель, Мусоргский и Чайковский.
Впрочем, причин для депрессий может быть много. От личных до глобальных. Один только информационный накат, к которому мозг не может так легко приспособиться, чего стоит. «Депрессия очень сложна, у нее есть биологическая основа, психологическая, социальная, — говорит директор центра ‘Психическое здоровье’ врач высшей категории и автор многих статей и книг о депрессии Виталий Минутко. — Может быть наследственная предрасположенность: ученые находят изменения в разных хромосомах и связывают их с депрессией. Может влиять полученная в результате осложненных родов уязвимость некоторых структур мозга, из психологических факторов — склонность к перфекционизму, когда человек ставит для себя слишком высокие планки, особенности личности, такие как мнительность. Для специалистов важно не упускать ни один из возможных факторов».
Мрачен, вял, заторможен
Как болезнь проявляется? Клинические проявления могут быть различными, и по ним врач обычно определяет тип депрессивного расстройства. Но главным признаком депрессии Виталий Минутко называет ангедонию — неспособность получать удовольствие от того, от чего получали его раньше. Причем такое состояние ощущается на протяжении довольно длительного времени. Может появиться либо тоска, либо тревога, либо апатия. Возникает нарушение сна, чаще — очень раннее просыпание, но бывает и мучительное засыпание. Может нарушиться аппетит, а может, наоборот, напасть необыкновенный жор. Человек может чувствовать тяжесть в области сердца, затруднение дыхания. Есть группа так называемых маскированных, скрытых депрессий (специалисты полагают, что до 70% тех случаев обращения в поликлинику, когда врач затрудняется поставить точный диагноз, — это как раз скрытые депрессии): тогда у человека проявляются самые различные заболевания — как говорится, где тонко, там и рвется. При этом лекарственная терапия, пьете ли вы таблетки от головной боли, от резей в желудке или сердечные препараты, практически не помогает.
Больной мрачен, вял, как бы заторможен. Не идут ни рабочие, ни домашние дела. Шалит память, плохо с сообразительностью, затрудняется общение, поскольку зачастую больной не поспевает за быстрым обменом мнений коллег и друзей. Человек вроде бы контролирует себя, пытается найти причины изменения своего состояния и часто начинает на себя наговаривать: мол, я слабак и тряпка, я не умен и не успешен, меня никто не ценит. Прошлая жизнь расценивается как вереница ошибок и неудач, многие поставленные задачи кажутся невыполнимыми, а будущее беспросветно.
«Есть такое понятие, как эмоциональная цена, — говорит Андрей Каменский. — У нормального человека адекватная реакция на мелкие неприятности и на стрессы. Есть разница: вам наступили на ногу или от вас ушла жена? От первого вы поморщитесь или даже посмеетесь, от второго с недельку погрустите. В состоянии депрессии человек реагирует на ситуации неадекватно: мелкая неприятность возводится в ранг серьезной проблемы, вызывает бурю эмоций. Человек как бы переплачивает за нее. Такое постоянно высокое напряжение из-за мелочей серьезно его изматывает».
Зачастую депрессия приводит к тому, что человек становится как бы бесчувственным. К такому типу относится и так называемая послеродовая депрессия. Мать как будто лишается чувств к своему малышу. Ее мало беспокоит, что он плачет, что ему больно. Но ее мозг понимает, что такое отношение совершенно ненормально, просто ужасно. По словам Каменского, при такой депрессии нередки попытки самоубийства.
Бесчувственная депрессия может превратить нормального человека в полного мерзавца для окружающих и врага для себя. «Когда я впервые смотрел чеховского ‘Иванова’ на сцене театра, я невольно подумал: дать бы ему амитриптилина, и все стало бы на свои места, — вспоминает главный специалист Клиники психологической адаптации Александр Магалиф. — Чехов описал полную клиническую картину такой бесчувственной депрессии. Но так же, как герои не понимали, что происходит с Ивановым, не поняли и самого Чехова».
Синаптическая щель
Депрессии, как правило, разделяют на две большие группы — реактивные (под влиянием какого-то очевидного внешнего воздействия, к примеру, травмы головы или психического стресса — утраты близкого) и эндогенные, внутренние. Последние возникают как бы на ровном месте. Легли спать здоровым, а проснулись больным, хотя в жизни вроде бы ничего не изменилось. Механизмы запуска таких депрессий до сих пор не изучены. «Да и к открытию механизмов течения депрессивных расстройств ученые пришли сравнительно недавно — в пятидесятых годах двадцатого века, — рассказывает Александр Магалиф. — Изучению механизмов способствовали препараты, которые случайно продемонстрировали хорошие результаты при лечении депрессий».
Эра психофармакологии начинается с 50-х — с обнаружения антидепрессивных свойств у некоторых противотуберкулезных препаратов. Примерно в это же время были выявлены подобные свойства и у антигистаминных (антиаллергических) препаратов. После этого были синтезированы десятки и сотни молекул, ставших основой для новых лекарств. Причем первыми были средства «тяжелой артиллерии», как называет их Александр Магалиф. Они действовали сильно, но зачастую имели немало побочных эффектов. Позднее фармакологи стали синтезировать препараты более избирательного действия. Сейчас известно уже более двухсот различных наименований антидепрессантов.
Экономические потери в связи с депрессиями только в США составляют около 50 млрд долларов. В нашей стране до сих пор не принято обращаться к врачам по этому поводу
Опытным путем ученые установили примерную картину нейрохимических изменений при депрессии. «Представьте, что наш мозг — это суперкомпьютер, который управляет нашим организмом, — объясняет доктор Магалиф. — Допустим, в силу каких-то причин процессы в компьютере стали протекать медленнее, например, окислились какие-то проводнички, управление замедлилось, и система начинает работать медленно и с перебоями». Миллиарды нейронов в мозге постоянно общаются друг с другом. Их общение происходит через синапсы — места, которыми нейроны почти соприкасаются друг с другом. Но между ними есть так называемая синаптическая щель. Чтобы преодолеть ее, импульс в передающем нейроне должен активизировать выброс специальных веществ — нейромедиаторов — в эту щель, чтобы они добрались до мембраны принимающего нейрона и «сели» на соответствующие рецепторы. Это послужит возникновению импульса в принимающем нейроне, который побежит дальше к другим нейронам. А нейромедиатор, выполнив свою работу, возвращается в ту клетку, из которой вышел, где его уничтожением займутся соответствующие ферменты. При депрессии происходит нарушение в синаптической передаче или обмене таких нейромедиаторов, как серотонин, норадреналин и дофамин.
В зависимости от нарушения обмена тех или иных медиаторов проявляется различная клиническая картина. «Считается, что при нарушении обмена серотонина появляется тревога, норадреналина — тоска, дофамина — апатия, — рассказывает Виталий Минутко. — Все это очень условно. В мозге происходит великое множество процессов, а эти нейромедиаторы выполняют множество функций, но поскольку мы не можем, как, к примеру, при аппендиците, вскрыть эту часть и посмотреть, что там делается, то однозначные утверждения делать трудно». Уровень концентрации нейромедиаторов в мозге измерить нельзя, а уровень их в спинномозговой жидкости или в крови может совершенно не коррелировать с их уровнем в мозге.
В последнее время ученые склоняются к мнению, что депрессия по большей части связана именно с изменением серотонинового обмена. Считается, что эти нарушения связаны с уменьшением выработки серотонина или с недостаточной чувствительностью рецепторов к серотонину. Соответственно, количество импульсов уменьшается, процессы тормозятся, и «тормознутый компьютер» мозг плохо управляет всем организмом.
Чтобы привести нейромедиаторный обмен в норму, фармакологи выбрали для себя несколько мишеней. Одни антидепрессанты (так называемые ингибиторы обратного захвата, к примеру серотонина) блокируют возврат серотонина после передачи импульса в «родную» клетку: он остается в синаптической щели и снова «садится» на соответствующий рецептор. Таким образом, количество переданных импульсов возрастает. А есть антидепрессанты, направленные на блокирование ферментов, расщепляющих нейромедиаторы. Тогда серотонин все же возвращается в клетку, из которой он вышел, но поскольку фермент его не уничтожает, он снова выходит наружу и работает.
Танцем и током
Иногда депрессия может проходить и сама собой. Причем даже тяжелая. Александр Магалиф рассказывает почти курьезный случай, хотя о каких курьезах можно говорить, если речь идет о суицидальных попытках. Одна дама решила утопиться. Но когда после нескольких безнадежных попыток нырнуть и пойти ко дну она поняла, что вода ей по колено и стоит она посреди мелкого и вонючего водоема, женщина стала громко материться: до чего паразиты довели экологию. Выбралась она на берег другим человеком, депрессию как рукой сняло. Доля таких «самозаканчивающихся» болезней достигает, по некоторым данным, 12-13%.
До эры антидепрессантов больных часто лечили довольно занятными методами. «Больному не давали спать, — рассказывает Каменский. — Гоняли его как сидорову козу, заставляли колоть дрова, бегать кругами или плясать до изнеможения, и через сутки такого активного бодрствования депрессия могла уйти».
В Европе очень часто применяли (и продолжают применять) метод электрошоковой или электросудорожной терапии: пропускали через виски ток. Это вызывало небольшие судороги, после чего больной засыпал, а наутро мог проснуться в добром здравии. По словам Виталия Минутко, этот метод довольно широко применяется и сейчас, особенно на Западе. Кстати, многие западные психиатры на вопрос, какой метод они бы предпочли сами при лечении депрессии, называли именно его.
Иногда одно только медикаментозное лечение антидепрессантами может привести человека в норму. А психоаналитик Качалов убежден, что вылечить можно и без таблеток, хотя в тяжелых состояниях, по его словам, психоаналитики, как правило, обращаются к практикующим психиатрам, чтобы те с помощью препаратов довели пациента до того состояния, в котором с ним уже может начинать работу психоаналитик.
Исследования показывают, что часть депрессий поддается лечению гомеопатией (около 4%). При лечении акупунктурой — около 13%, светотерапией — 25%, при проведении грамотной психотерапии — 45-50%, медикаментозной — 55-65%, электросудорожной терапией — до 75%, сочетанием методов — 95-98%.
Многие из применяемых методов труднообъяснимы, к примеру, светотерапия или электросудорожная терапия. Есть экспериментальные результаты и некоторые гипотезы. Александр Магалиф приводит такой пример: «Электросудорожная терапия напоминает мне удар по неработающему аппарату с газировкой. Стукнешь — и вода пойдет. Так и при электрошоке. Считается, что встряска воздействует на чувствительность рецепторов, они начинают лучше принимать нейромедиаторы».
Почему эти методы действуют эффективно, психиатры не знают, но включают их в комплексную терапию. Даешь таблетку, включаешь свет, кружишь в танце и потом хорошо шарахаешь по мозгам током — и жизнь налаживается.
